Неточные совпадения
Он прошел вдоль почти занятых уже столов, оглядывая
гостей. То там, то сям попадались ему самые разнообразные, и старые и молодые, и едва знакомые и близкие люди. Ни одного не было сердитого и озабоченного лица. Все, казалось, оставили в швейцарской с шапками свои тревоги и заботы и
собирались неторопливо пользоваться материальными благами жизни. Тут был и Свияжский, и Щербацкий, и Неведовский, и старый князь, и Вронский, и Сергей Иваныч.
И Долли, имевшая от отца дар смешно рассказывать, заставляла падать от смеха Вареньку, когда она в третий и четвертый раз, всё с новыми юмористическими прибавлениями, рассказывала, как она, только что
собралась надеть новые бантики для
гостя и выходила уж в гостиную, вдруг услыхала грохот колымаги.
Самые разнообразные предположения того, о чем он
сбирается говорить с нею, промелькнули у нее в голове: «он станет просить меня переехать к ним
гостить с детьми, и я должна буду отказать ему; или о том, чтобы я в Москве составила круг для Анны… Или не о Васеньке ли Весловском и его отношениях к Анне? А может быть, о Кити, о том, что он чувствует себя виноватым?» Она предвидела всё только неприятное, но не угадала того, о чем он хотел говорить с ней.
Ему хотелось еще сказать, что если общественное мнение есть непогрешимый судья, то почему революция, коммуна не так же законны, как и движение в пользу Славян? Но всё это были мысли, которые ничего не могли решить. Одно несомненно можно было видеть — это то, что в настоящую минуту спор раздражал Сергея Ивановича, и потому спорить было дурно; и Левин замолчал и обратил внимание
гостей на то, что тучки
собрались и что от дождя лучше итти домой.
— Не ждали
гостя, Родион Романыч, — вскричал, смеясь, Порфирий Петрович. — Давно завернуть
собирался, прохожу, думаю — почему не зайти минут на пять проведать. Куда-то
собрались? Не задержу. Только вот одну папиросочку, если позволите.
— К черту! А я
собрался в
гости, на именины, одеваюсь и — вот… Все задохнулись, ни один не вылетел.
Гости ресторана вели себя так размашисто и бесцеремонно шумно, как будто все они были близко знакомы друг с другом и
собрались на юбилейный или поминальный обед.
Она была одета парадно, как будто ожидала
гостей или сама
собралась в
гости. Лиловое платье, туго обтягивая бюст и торс, придавало ее фигуре что-то напряженное и вызывающее. Она курила папиросу, это — новость. Когда она сказала: «Бог мой, как быстро летит время!» — в тоне ее слов Клим услышал жалобу, это было тоже не свойственно ей.
— Здравствуй, Илья Ильич. Давно
собирался к тебе, — говорил
гость, — да ведь ты знаешь, какая у нас дьявольская служба! Вон, посмотри, целый чемодан везу к докладу; и теперь, если там спросят что-нибудь, велел курьеру скакать сюда. Ни минуты нельзя располагать собой.
И сама пошла исполнить поручение бабушки, потом воротилась, сказав, что ничего не надо и что
гость скоро
собирается уйти.
— Обедать, где попало, лапшу, кашу? не прийти домой… так, что ли? Хорошо же: вот я буду уезжать в Новоселово, свою деревушку, или
соберусь гостить к Анне Ивановне Тушиной, за Волгу: она давно зовет, и возьму все ключи, не велю готовить, а ты вдруг придешь к обеду: что ты скажешь?
Она звала его домой, говорила, что она воротилась, что «без него скучно», Малиновка опустела, все повесили нос, что Марфенька
собирается ехать
гостить за Волгу, к матери своего жениха, тотчас после дня своего рождения, который будет на следующей неделе, что бабушка останется одна и пропадет с тоски, если он не принесет этой жертвы… и бабушке, и ей…
Татьяна Марковна с Верой
собирались уехать в Новоселово, потом
гостить к Викентьевым. Весну и лето приглашал их обеих Тушин провести у Анны Ивановны, своей сестры, в его «Дымке».
После обеда нас повели в особые галереи играть на бильярде. Хозяин и некоторые
гости, узнав, что мы
собираемся играть русскую, пятишаровую партию, пришли было посмотреть, что это такое, но как мы с Посьетом в течение получаса не сделали ни одного шара, то они постояли да и ушли, составив себе, вероятно, не совсем выгодное понятие о русской партии.
В 10-м часу приехали, сначала оппер-баниосы, потом и секретари. Мне и К. Н. Посьету поручено было их встретить на шканцах и проводить к адмиралу. Около фрегата
собралось более ста японских лодок с голым народонаселением. Славно: пестроты нет, все в одном и том же костюме, с большим вкусом! Мы с Посьетом ждали у грот-мачты, скоро ли появятся
гости и что за секретари в Японии, похожи ли на наших?
Сзади всех подставок поставлена была особо еще одна подставка перед каждым
гостем, и на ней лежала целая жареная рыба с загнутым кверху хвостом и головой. Давно я
собирался придвинуть ее к себе и протянул было руку, но второй полномочный заметил мое движение. «Эту рыбу почти всегда подают у нас на обедах, — заметил он, — но ее никогда не едят тут, а отсылают
гостям домой с конфектами». Одно путное блюдо и было, да и то не едят! Ох уж эти мне эмблемы да символы!
Очень важный военный
гость этот, сходя, говорил по-французски об аллегри в пользу приютов, устраиваемых в городе, высказывая мнение, что это хорошее занятие для дам: «и им весело, и деньги
собираются».
Да, к нему, к нему подошел он, сухенький старичок, с мелкими морщинками на лице, радостный и тихо смеющийся. Гроба уж нет, и он в той же одежде, как и вчера сидел с ними, когда
собрались к нему
гости. Лицо все открытое, глаза сияют. Как же это, он, стало быть, тоже на пире, тоже званный на брак в Кане Галилейской…
Войдя в избу, где
собрался причт и пришли
гости и, наконец, сам Федор Павлович, явившийся лично в качестве восприемника, он вдруг заявил, что ребенка «не надо бы крестить вовсе», — заявил не громко, в словах не распространялся, еле выцеживал по словечку, а только тупо и пристально смотрел при этом на священника.
Впрочем, встал он с постели не более как за четверть часа до прихода Алеши;
гости уже
собрались в его келью раньше и ждали, пока он проснется, по твердому заверению отца Паисия, что «учитель встанет несомненно, чтоб еще раз побеседовать с милыми сердцу его, как сам изрек и как сам пообещал еще утром».
Когда они приехали домой, к ним через несколько времени
собрались гости, которых они ждали, — обыкновенные тогдашние
гости: Алексей Петрович с Натальей Андреевной, Кирсанов, — и вечер прошел, как обыкновенно проходил с ними.
Ну, вот как есть, точно к
гостям выйти
собирается.
На улице, перед низкой оградой сада,
собралось довольно много народа: добрые граждане городка Л. не хотели пропустить случая поглазеть на заезжих
гостей.
Зимой, когда в Москву наезжали сын и обе дочери, в маленьком домике становилось люднее и вечерами по временам даже
собирались «
гости».
Бывало,
соберутся накануне праздничного дня добрые люди в
гости, в пасичникову лачужку, усядутся за стол, — и тогда прошу только слушать.
И до сих пор есть еще в Москве в живых люди, помнящие обед 17 сентября, первые именины жены после свадьбы. К обеду
собралась вся знать, административная и купеческая. Перед обедом
гости были приглашены в зал посмотреть подарок, который муж сделал своей молодой жене. Внесли огромный ящик сажени две длины, рабочие сорвали покрышку. Хлудов с топором в руках сам старался вместе с ними. Отбили крышку, перевернули его дном кверху и подняли. Из ящика вывалился… огромный крокодил.
Все больше и больше
собиралось посетителей, больше становилось членов клуба. Это был единственный тогда клуб, где членами были и дамы. От наплыва
гостей и новых членов тесно стало в игнатьевских залах.
Это был обряд «посвящения» в члены кружка. Так же подносился «Орел» почетным
гостям или любому из участников «сред», отличившемуся красивой речью, удачным экспромтом, хорошо сделанным рисунком или карикатурой. Весело зажили «среды».
Собирались, рисовали, пили и пели до утра.
Это уже в новом помещении, в особняке на Большой Молчановке, когда на «среды» стало
собираться по сто и более участников и
гостей. А там, в Савеловском переулке, было еще только начало «сред».
В таком виде он отпустил его вестником к панам: новый Кармелюк
собирается в
гости…
Можно было предположить, что Стабровский
собирается путешествовать, потому что он подвел
гостя к отдельному столику, на котором была разложена большая карта.
В писарском доме теперь
собирались гости почти каждый день. То поп Макар с попадьей, то мельник Ермилыч. Было о чем поговорить. Поп Макар как раз был во время свадьбы в Заполье и привез самые свежие вести.
Туземцы ловят сурков петлями, которые настораживают над лазом из главной норы, и капканами, которые ставят на торных тропах, проложенных от одной сурчины к другим; сурки любят целыми семьями посещать своих соседей и принимать
гостей:
соберутся кучкой, посидят на задних лапках, посвищут и разойдутся.
Гости и хозяева
собрались в маленькой гостиной; недоставало только Петра и Эвелины.
В самый день переезда, состоявшегося уже к вечеру, вокруг него на террасе
собралось довольно много
гостей: сперва пришел Ганя, которого князь едва узнал, — так он за все это время переменился и похудел.
Гости были всё знакомые князя, но странно было, что они
собрались разом все, точно по зову, хотя князь никого не звал, а про день своего рождения он и сам только что вспомнил нечаянно.
— Я бы желала, чтобы вы завтра весь день не приходили к нам, а пришли бы вечером, когда уже
соберутся эти…
гости, Вы знаете, что будут
гости?
Это были Петр Васильич и Мыльников, шлявшиеся по промыслам каждый по своему делу. На крик Кишкина
собрались рабочие и подняли
гостей на смех.
Есть еще письмо от 31 августа из Селенгинска, где Пущин
гостил у М. Бестужева; туда он выехал из Иркутска 22 августа; проездом был в Кяхте;
собирался также в Петровский завод к Горбачевскому; надеялся повидать там и Н. Бестужева.
Вечером того дня, когда труп Жени увезли в анатомический театр, в час, когда ни один даже случайный
гость еще не появлялся на Ямской улице, все девушки, по настоянию Эммы Эдуардовны,
собрались в зале. Никто из них не осмелился роптать на то, что в этот тяжелый день их, еще не оправившихся от впечатлений ужасной Женькиной смерти заставят одеться, по обыкновению, в дико-праздничные наряды и идти в ярко освещенную залу, чтобы танцевать петь и заманивать своим обнаженным телом похотливых мужчин.
Наконец мы совсем уложились и
собрались в дорогу. Дедушка ласково простился с нами, перекрестил нас и даже сказал: «Жаль, что уж время позднее, а то бы еще с недельку надо вам
погостить. Невестыньке с детьми было беспокойно жить; ну, да я пристрою ей особую горницу». Все прочие прощались не один раз; долго целовались, обнимались и плакали. Я совершенно поверил, что нас очень полюбили, и мне всех было жаль, особенно дедушку.
Матери и отцу моему, видно, нравилось такое чтение, потому что они заставляли меня декламировать при
гостях, которых
собиралось у нас в доме гораздо менее, чем в прошедшую зиму: дяди мои были в полку, а некоторые из самых коротких знакомых куда-то разъехались.
Мало-помалу
собрались все
гости и домашние: началась служба, священник и дьякон были в новых золотых ризах.
Но вот в одно воскресенье, после обеда, в комнате бабушки
собираются все учители, два профессора и в присутствии папа и некоторых
гостей делают репетицию университетского экзамена, в котором Володя, к великой радости бабушки, выказывает необыкновенные познания.
Барин наш терпел, терпел, — и только раз, когда к нему
собралась великая компания
гостей, ездили все они медведя поднимать, подняли его, убили, на радости, без сумнения, порядком выпили; наконец, после всего того,
гости разъехались, остался один хозяин дома, и скучно ему: разговоров иметь не с кем, да и голова с похмелья болит; только вдруг докладывают, что священник этот самый пришел там за каким-то дельцем маленьким…
— Нельзя, сударь, нрав у меня легкий, — онзнает это и пользуется. Опять же земляк, кум, детей от купели воспринимал — надо и это во внимание взять. Ведь он, батюшка, оболтус оболтусом, порядков-то здешних не знает: ни подать, ни принять — ну, и руководствуешь. По его, как
собрались гости, он на всех готов одну селедку выставить да полштоф очищенного! Ну, а я и воздерживай. Эти крюшончики да фрукты — ктообо всем подумал? Я-с! А кому почет-то?
После обеда опять
собрались во флигеле
гости — и княжна вышла к ним.
Вечером того же дня
собрались у Засекиных обычные
гости; я был в их числе.
Когда все
собрались в обеденную залу, в которой принимал
гостей генерал, общее напряжение достигло последних границ.
По вечерам у него часто
собирались гости — приходил Алексей Васильевич, красивый мужчина с бледным лицом и черной бородой, солидный и молчаливый; Роман Петрович, угреватый круглоголовый человек, всегда с сожалением чмокавший губами...